Не так давно вышел в свет . С автором побеседовала Анастасия Померанская. Основная тема беседы - этика неравенства в «доме с анжеликами», или «Убить нельзя помиловать». Познакомиться с рецензией на книгу можно по предложенной ссылке.
- Елена, представьте, пожалуйста, нашим читателям Вашу новую книгу. О чем она? Если можно так выразиться, дайте ей рекомендацию-визитку. Кому она будет интересна и почему?
- Роман «Возмездие за безумие» задуман как семейная сага. Но по мере подготовки материала я поняла, что жанр книги будет смешанным. В результате у меня получился роман, где в любовную лирику вторгается детектив, а драма героев сопоставима с теми процессами разочарования и разложения людей, с которыми сталкиваемся ежедневно и повсеместно. Всему этому я пытаюсь дать своеобразный социо-психологический анализ, проведя его через лёгкое, как утверждают все, кто прочёл роман, повествование. Хотела бы сразу сказать, что это книга обо всех нас, о Человеках. Исходя из сказанного, думаю роман будет интересен тем, кто ищет понимания происходящему в обществе и с обществом. Однозначно – это не чтиво под пиво и семечки.
- Как возник замысел этого романа? Быстро и легко или медленно и сложно выстраивался сюжет? Сколько времени потребовалось, чтобы завершить работу?
- Физически написание романа заняло 7 месяцев. Я закончила его в ноябре 2014 года. Потом ещё шесть долгих месяцев кропотливо разбирали написанное с редактором на «азъ», «буги» и так до «ижицы». Здесь должна выразить огромную благодарность Василию Галактионову, члену Союза писателей России из г. Новокузнецка. Но, если подумать над тем как долго я осмысливала и решалась выдать текст листу, то, наверное, этот период определяется как минимум теми 25 годами, в которые вмещено повествование книги. Если не сказать всю сознательную жизнь. Решающим фактором для написания стала череда печальных событий, произошедших с друзьями и близкими. Тогда я поняла, что с нами, людьми, происходит что-то не то. Начала анализировать. Захотелось об этом не просто писать – кричать. Вот так я пришла не к идее, а к необходимости написать эту книгу. Если бы меня не опередил некий Фёдор Михайлович Достоевский – один из самых любимых мною авторов, ? то название у романа было бы другое – «Преступление и наказание».
- Для меня и думаю, что для читателя тоже, осталось непонятным, где именно происходит действие? На какой и на чьей территории? Почему в тексте нет ни точного названия региона (только абстрактный Юг), ни, например, названия валюты (персонажи говорят абстрактно - «монеты»)? Если Вы хотели таким образом подчеркнуть, что площадкой, ареной является весь мир, то почему Ваши герои носят русские имена и фамилии? В этом есть какая-то загадка, которую нужно разгадать или подобную задачу Вы перед собой не ставили?
- Роман действительно не подразумевает реального географического фокуса. Именно жанр аллюзии позволяет это сделать. Обвинения, которые я предъявляю героям своей книги, порой настолько страшны, что мне никак не хотелось бы, чтобы читатель подумал, что я привязываю к ним какую-то определённую нацию. Тогда вполне резонен ваш вопрос: почему контекст славянский и герои – славяне? Это объяснить просто. Я, хотя и живу много лет во Франции, а родилась в Казахстане, всегда считала и считаю себя только Русской. Потому использовать в произведении героев со славянскими именами мне удобнее. Ну не знаю я, если хотите, германо-романских или латинских особенностей характеров. Не знаю настолько хорошо, чтобы правдоподобно выписывать их. А работа по психоанализу героев предстояла кропотливая и объёмная. Поэтому нырнула в знакомые мне привычки, названия, менталитет, образ жизни и традиции. Кроме того, книга была предназначена в первую очередь русскоговорящим читателям. Значит, для них славянские имена и фамилии героев будут понятнее, и они смогут легче их отождествлять с окружением, выявлять схожесть характеров или фактов. Кстати, так и получилось: в своих откликах читатели, уже ознакомившиеся с книгой, пишут, что узнают себя и знакомых. Это помогает сохранять уверенность в необходимости такой книги, тешит моё авторское мнение, указывая на «чутье», которое необходимо при создании произведения. Ведь в конечном итоге, автор, ищущий признания у читателя, пишет для него самого, читателя, дабы что-то в нём пробудить.
- Почему Вы называете Вашу книгу «политической аллюзией»? Означает ли, что «Возмездие за безумие» отражает некие актуальные события политической жизни и намекает на то, что происходит сейчас на Украине?
- Сто раз «нет»! Роман не про Украину, не про Россию, не про Францию и так далее. В то же время он и про Украину, и про Россию, и про Францию... Что такое аллюзия? Это схожесть, намёк, аналогия. Кстати, этим жанром успешно пользовался другой мой любимый автор – Михаил Булгаков, ? когда взял, как прототип, нового человека, созданного революцией, для описания образа Шарикова в «Собачьем сердце» или монстров в «Роковых яйцах». Но я – не Булгаков. Так и хочется добавить: я только учусь. Поэтому рискнула намекать, не обличая. Да и можно ли утверждать, что моя книга про какую-то отдельную страну, если по всему миру дети выбрасываются из окон, отцы бросают семьи на произвол, матери насаждают детям исключительно собственное мнение, соседи завидуют друг другу, друзья перестают быть таковыми из-за денег и так далее. Массовый пофигизм правит МИРОМ, и не присущ только одной стране. До тех пор, пока мы не поймём, что бесчестность и безразличие – самые страшные из пороков, всем нам грозит исчезновение, как особи, наделённой не только рефлексами, но и высшим разумом. А уж он-то, разум, включает в себя такие понятия как совесть, сострадание, жертвенность, добро… Волку, который хочет есть, порядочность – помеха. Человеку, который хочет жить она – путеводная звезда.
- Что означает термин «деонтология личности»? Резонно ли его употреблять в данном случае, тем более в названии, на обложке, когда многие читатели могут оказаться незнакомы с этим понятием? К тому же, оно отсылает нас к научно-популярной или учебной литературе, тогда как мы имеем дело с художественной прозой. Вы рискуете тем, что ваша целевая аудитория пройдет мимо книги и не возьмет ее в руки, даже чтобы пролистать… То есть, вы путаете и дезориентируете потенциального покупателя, информируя его, что это явно не тот товар, за которым он пришел.
- Здесь вы правы в том, что я не должна была так отпугивать потенциального читателя. Кстати, редактор «Вече» С. Н. Дмитриев предлагал мне убрать подзаголовок и не хотел, чтобы я определяла жанр, как политическая аллюзия. Я отказалась. Теперь плачу за это тем, что кто-то, как вы говорите, книгу в руки не возьмёт, кто-то, даже прочитав её, не заморочит себя найти в словаре определение понятиям «деонтология» или «аллюзия». Роковую роль в моём выборе сыграли годы, прожитые за пределами России. Во Франции любой взрослый знает, что такое «деонтология». Есть деонтология врача, юриста и так далее. Это – своеобразный код чести, который не имеет ничего общего, скажем, с профессиональным интересом. Для лучшего понимания термина деонтология приведу следующий пример. В России врач избегает говорить пациенту о страшном диагнозе. На Западе, во всяком случае во Франции, согласно деонтологии врача, медик не имеет права скрывать перед больным диагноза, каким бы фатальным он ни был. Как не имеет права умышленно ставить ложный диагноз, отправляя пациента на десять кругов ада к своим коллегам и на коммерческой основе. И всё же, возвращаясь к размышлениям зря или не зря так назван роман, наверное я всё же отвечу, что таковым было моё авторское пожелание. Переведём подзаголовок на понятный язык и тогда он зазвучит как «падение кода чести личности». И тогда становится ясным, что книгу нужно не только прочесть, её ещё желательно и понять. В подзаголовке – моё внутреннее стремление не выпендриться, а привлечь к роману внимание не только читающей публики, но и думающей. К сожалению, пока констатирую, что многие их читателей восприняли роман как бытовую историю и хвалят меня за удачно сформированный и развёрнутый сюжет, за лёгкий язык, за интересное повествование, не заметив лекала аллюзии. Увы, таков, значит, мой удел.
В финале романа делается неутешительный вывод о том, что чертами современного человека стали «самонадеянность и лицемерие, зависть и жестокость, безволие и эгоизм и при этом полное отсутствие страха перед потерей близких». Вы действительно так считаете? Разве в другом веке и даже при другом строе перечисленных вами недостатков и пороков не существовало? А в нашем мире хороших людей, правильных и человечных поступков никто не совершает?.. Может, изменились какие-то жизненные реалии, уровень технического прогресса, но люди остались примерно те же и баланс добра и зла тоже. Вы не согласны? Или вы хотите снова поднять к попыткам осмысления и разрешения вечные «чернышевские» вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?»? Не думаете ли вы, что большинство людей, в каком веке они бы ни жили, просто не хотят признать, что виноваты всегда лишь они сами? Они совершают ошибки, поддаются слабостям, грешат, а потом ищут того, кто за это в ответе...
- Слава богу, в мире гораздо больше людей порядочных и целеустремлённых, принципиальных и честных! Иначе пришлось бы писать драму с названием «Безысходность от безвыходности». К счастью для всех нас, выход у каждого всегда есть (если не брать в учёт совсем экстремальные случаи).
Другое дело ? как подходить к вопросу о том, как распорядиться своим правом жить и быть (или не быть) человеком. Бывший СССР уже много лет живёт по капиталистическим законам. Но знаете в чём разница мышления, скажем, русского человека и европейца? На Западе люди с рождения знают к какой социальной нише они принадлежат и это их не шокирует. Выбиться из разряда «социального случая», так сегодня здесь называют бедных, в статус, скажем, среднего класса, можно только через труд и достижения. Мы же вышли из страны, где все были социально равны и где мы привыкли к одинаковому распределения благ и доходов. Добровольно (или, как считаю я, волею руководителей, разваливших СССР одним только росчерком пера) приняв законы капитализма, мы почему-то продолжаем считать, что и в новой стране каждому должно воздаваться поровну. Но это, увы, не так.
Отсюда расколы в обществе, непонимание и неприятие происходящего, обычное неумение вживаться в условия этой новой жизни. В романе многие мои герои – большинством порядочные люди, которые, под влиянием времени и при слабой власти, ломаются и становятся неузнаваемыми. В жизни происходит то же самое. Именно добрым и порядочным в условиях дикого Запада тяжелее всего. Уже на основе опыта прожитых лет могу сказать – не бывает совершенно идеального строя, правительства, законов и обычаев. Поэтому нужно либо принимать капитализм, в который мы окунулись, играя по всем его правилам, либо снова менять страну так, чтобы всем всего доставалось одинаково. Выбор – за народом.
Про баланс добра и зла не скажу, ибо вижу среди своих близких и друзей гораздо больше добра. А вот безразличия в людях точно стало больше, в этом уверена. Почему-то нам стало все равно, когда плачет чужой ребёнок, когда все вокруг злословят, когда обман – это не просто образ жизни, но и для многих пример для подражания, а жестокость к близким – своеобразный метод воспитания. Те, кто живут теперь, руководствуясь одним только желанием – соответствовать определённым слоям общества – люди обречённые. Много их или мало – не скажу. Знаю, что они есть. Знаю, что меня они отталкивают. Не помню, чтобы я умышленно пыталась удивить кого-то своим внешним видом или наличием у меня чего-то, чего нет у других. Такое «ребячество» простительно до определённого возраста, но не зрелым людям, создающим имидж страны. Я выросла в стране, где духовное преобладало над материальным, где матерное слово считалось порочным, где пошатнувшийся человек мог рассчитывать на помощь различных пионерских ячеек, комсомольских бюро, рабочих профкомов и так далее. Именно потому я страдаю не меньше, чем будет страдать любой, кто станет читать «Возмездие за безумие», от неправильного проявления чувств или исполнения обязанностей, что присущи героям романа, живущим сегодня. Но, показывая их образы, я вряд ли отвечу на два вечных вопроса Н.Г. Чернышевского. Зато предложу читателю подумать самому как быть.
Поймите, у меня не было цели написать какой-то провокационный пасквиль. Хотелось только дать понять – мы болеем от самих себя. Ведь любой врач, кстати теперь я по профессии тоже медик, скажет, что причина болезни чаще всего внутри нас. Так что лечить – да, воевать – нет. Да и вообще я по природе пацифист с двойным рядом зубов. То есть тот самый мишка, с каким часто ассоциируют русских, что никогда не полезет в драку первым. Но и, ввязавшись в спор, не отступит от своих убеждений и доказывать их будет всеми силами. Очень надеюсь, что смогла ответить на вопросы этого порядка не только вам, но и себе.
- Как вы считаете, есть ли у нас всех, вместе или по отдельности, шанс что-то изменить? Если да, то для этого нужно сделать?
- Думаю, частично уже осветила этот вопрос выше. Шанс есть всегда и у всех. Что делать? Есть притча про лягушку, которая, чтобы не утонуть в молоке, болтала лапками до тех пор, пока молоко не превратилось в масло. Так вот я всех призываю быть такими лягушками в собственных крынках с молоком. А ещё нужно сохранять институт семьи, ибо из неё в человеке всё хорошее или всё плохое.
- Персонажи романа пытаются найти дорогу к Богу, но у них не получается. Вы сами – верующий человек? У вас получилось?
- Я не практикующая верующая. Бог или высший разум, пусть каждый назовёт это для себя по-своему, главное - чтобы мы не предавали все те истины, что проповедует религия. Считаю, что до Библии я пока ещё не доросла. Хотя и без неё у меня есть собственный круг понятий, переступать через которые, я себе не позволяю. Человеколюбие и принципиальность – среди них основные. Никогда не стану лицемерить, называя чёрное белым.
- Ваши герои выписаны живо и узнаваемо. У них были реальные прототипы или это собирательные образы нескольких людей?
- Здесь тоже должна настоятельно сказать, что все герои и события – собирательны. Среди моих знакомых есть, например, такая знакомая, которая, после смерти мужа не смогла найти общего языка с дочерью. Но Лена Иванова из романа, это не она, тем паче это не я. Один из моих читателей привёл пример Г. Флобера, который говорил, что «мадам Бовари – это я». Так вот, Лена Иванова – это не я. Считаю эгоизмом посвящать книги себе, для этого существуют автобиографии. Что касается моего романа, то мне проще сказать, что для формирования нужных образов у меня были определённые прототипы, хотя и они целиком не соответствуют физическим или психологическим характеристикам героев. Была цель показать что, например, слабый и трусливый Виктор Ухов, не воспользовавшийся данной ему властью главы семьи, читай страны, довёл ситуацию до краха. В то же время тот, кого я выделила в прототипы Ухову как слабого руководителя, не пьяница или лентяй, как сам герой романа. И так по каждому случаю.
- Кто из героев Вам ближе всего? Почему?
Как ни странно, Вера Иванова. Она – целостная и принципиальная, хотя недостаточно мудрая. Но разве все мы достаточно умны, чтобы не было в чём себя упрекнуть однажды? Думаю, нет.
- Роман заканчивается явным намеком на продолжение. Вы собираетесь писать вторую книгу?
- Сначала даже думать про это не могла. Эта книга вытянула с меня столько сил и энергии, что, написав её, я посчитала свой гражданский долг выполненным. Но теперь понимаю, что буду писать продолжение. И даже уже собираю для него материал.
- У многих писателей есть одна главная тема, лейтмотив, который красной нитью проходит через все творчество, соединяет бусинки в одно ожерелье. У Вас он есть? Сформулируйте его, пожалуйста.
- Хороший вопрос. Спасибо. Пожалуй, я скажу, что для меня самое важное во всех моих книгах, это дать понять, что необходимо оставаться человеком, несмотря ни на что. Проходят времена, меняются названия стран, руководители и окружение. Можно поменять мировоззрение, нельзя и даже опасно поменять устои и моральные ценности. Врать себе – самое страшное, что может случиться с человеком.
- Хорошо. Есть тема, а есть сверхзадача, миссия писателя, творца, влияющего на обычного человека своим словом. В чем Вы видите именно Вашу цель, для чего и почему Вы пишете?
- Пишут не для чего, насколько я понимаю, а почему. Я пишу потому, что, во-первых, не писать не могу. Это как наркотик. Когда я впервые поняла, что написанное мною нравится не только мне, труд писателя приобрёл для меня другой смысл, и это - во-вторых. Если нужно что-то в третьих, то скажу, что выражать свои мысли – это способ не только самореализации и возможность быть услышанной, но и способ проявлять свой гражданский долг.Я люблю свою Родину. Издалека люблю её ещё больше и не могу оставаться равнодушной к тому, что происходит вокруг. Оттого пишу о том, что мне кажется странным, страшным, непонятным и необходимым понять. Миссионера из себя никак не строю и никого ничему учить не берусь. Если моё слово дойдёт не только до людских глаз, но и сердец – это уже победа. Значит есть надежда, что однажды оно дойдёт и до умов.
- И последний, традиционный вопрос: Ваши дальнейшие творческие планы? Какие темы, проблемы и пороки общества привлекают Ваше внимание и требуют, чтобы о них говорили, писали, вскрывали их хирургическим скальпелем, чтобы воспаление прорвалось наружу? Будете ли Вы в дальнейшем использовать научные термины в Ваших художественных текстах или названиях?
- Начну с последнего вопроса. Не буду больше экспериментировать с названиями. Думаю, если этому роману суждено стать популярным, (о чём я мечтаю) и быть переведённым на многие языки (что уже не просто мечта, а мечта заветная) то читатели, уже зная мой уровень, станут покупать мои книги без всяких «фишек». Хотя, честно скажу, я пишу настолько разными стилями, что удивляю тех, кто знает несколько моих книг. Мне нравится, например, писать совершенно лёгкие женские романы, исторические пьесы, романы на тему судьбы российской глубинки. По степени серьёзности они настолько отличаются, что все спрашивают: всегда ли я их автор. В данный момент работаю над романом о студентах-физкультурниках. Это скорее лёгкая комедия, нежели фатальный детектив, вмещённая в четыре крупных книги, каждая из которых состоит из 2 частей. Я заканчиваю третью книгу.
Проблемы там те же, что и везде – жадность, грубость, хитрость, желание хорошо пристроиться в жизни и соответствовать, а восхищение вызывают те же порядочность и доброта. Единственное, что разнится – это время. Большая часть романа расположена в начале счастливых и беспечных 80-х. Но и тогда были люди, способные разочаровывать или вызывать неприязнь. Так что пишу я о привычных всем нам чувствах. Что касается пороков, то я уже сказала, что не выношу лжи и притворства. Не понимаю безразличия и непроницаемости. Не могу сосуществовать с льстецами и обывателями. Не выношу малейшей грубости или желания обольстить. Это – канва для всех мыслей. Что ещё волнует, так это агрессия, которая возрастает в мире. Отчасти она от неустроенности, отчасти от нежелания что-то делать, но бывает и от того, что человек доведён до крайности стечением обстоятельств. Тогда кто-то предпочитает уйти из этого мира тихо, как девушка Юля, героиня романа «Возмездие за безумие», а кто-то – обвинив во всём кого угодно и унеся с собой максимум жизней, как это было недавно в Ницце. Думаю, в продолжении романа тема насилия над обществом в лице сумасшедших карателей, вроде норвежского Брейвика, или религиозных фанатов, всё больше проявляющих себя как изъявителей воли Аллаха, найдёт своё место. Спасибо за внимание и вдумчивые вопросы.
